Аэроторпеды возвращаются назад - Страница 41

Командование этого участка очень боялось возможного наступления Красной армии. Оно рассуждало так:

— Подобная погода привычна для людей, постоянно живущих в этих краях. Они могут начать атаку и посеять панику среди деморализованных дождем и холодом солдат. Необходимо быть начеку.

Итак, позиции были готовы отразить возможную атаке. Но советские части не переходили в наступление, и это представлялось еще более угрожающим — значит, стягивают силы, ждут подходящего момента…

Основное внимание командование участка уделило пулеметным гнездам, по всем правилам современной тактики считая их наиболее ответственными пунктами обороны. Именно пулеметы должны были встретить предстоящую атаку свинцовым дождем. Именно пулеметные гнезда должны быть стать опорными пунктами защиты позиций от нападения врага.

Самыми важными гнездами командование считало гнезда под номерами 14 и 16 — выдвинутые вперед, расположенные среди кустов и хорошо замаскированные. На них были поставлены опытные пулеметчики, краса и гордость части. Командиры гнезд Оливер Джонс и Мэтьюс Гринли,

наблюдатели Холл Дэн и Мэк Уотш — фамилии, известные и за пределами части.

Командир Оливер Джонс заступил на дежурство на рассвете. К гнезду он дополз по подземному ходу. Смененный им командир Грифиц, уставший и промерзший на свежем утреннем ветру, мокрый до нитки, отправился по тому же ходу обратно, отдыхать. Оливер Джонс внимательно огляделся вокруг: все было в порядке, если только забыть о треклятом дожде. Его наблюдатель Холл Дэн поправлял каску — надежную стальную защиту от шальных пуль, иногда залетавших сюда сверху.

Вообще говоря — в пулеметном гнезде номер 14 можно было чувствовать себя почти в полной безопасности. Забетонированное, огражденное прочными стенками от вражеского обстрела, гнездо имело лишь одно отверстие спереди. Но и это отверстие было полностью закрыто передним панцирем–щитком пулемета. Только узкая вертикальная прорезь в щитке, больше ничего, ни единого просвета, куда могла бы угодить пуля вражеского стрелка. Но и в эту прорезь попасть было практически невозможно, так как спереди она была замаскирована кустарником.

Наблюдатель Холл Дэн наконец остался доволен собой: каска сидела ровно, закрывая верхнюю часть головы и оставляя открытой лишь узкую полоску лба над глазами. Оливер Джонс улыбнулся:

— Что случилось, Холл? С чего это вы так прикрываетесь?

— Дождь, командир, проклятый дождь. Он мне окончательно портит настроение. Так неприятно, когда холодные капли текут за шиворот… Сейчас посмотрим, что делается у красных.

Оливер Джонс внимательно, но совершенно спокойно следил за Холлом Дэном. Тот привычно подошел к пулемету и наклонился к прорезанной в щитке щели. Правой рукой он опирался о ручку пулемета, пристально вглядываясь в даль. Оливер Джонс хотел уже шутливо спросить Холла Дэна о его впечатлениях от пейзажа, затянутого дождем, как вдруг Холл Дэн странно осел, медленно склонился набок и, неестественно выгнув руку, на которую опирался, упал рядом с пулеметом.

— Холл! Что с вами? Холл! — воскликнул Оливер Джонс.

— Холл, отвечайте! Что за шутки?..

Холл молчал и не шевелился. Он лежал, словно пряча лицо в земле, как–то дико вывернув правую руку. Оливер Джонс схватил его за руку: рука была неподвижна и безжизненна. Резким движением Оливер Джонс перевернул тело Холла Дэна лицом вверх. На него уставился взгляд мертвых глаз; над ними, у самой переносицы, зияла небольшая кровавая дыра. Холл Дэн был мертв, убит пулей в лоб…

Оливер Джонс молча отошел от трупа: это было что–то непонятное, какая–то трагическая бессмыслица. Невозможно было считать, что какой–то неизвестный стрелок с вражеской стороны попал в Холла, когда тот заглянул в прорезь. Шальная пуля?.. Но с каких пор шальные пули попадают наблюдателям прямо в переносицу?..

Оливер Джонс приник к перископу, прибору, который через систему зеркал за бетонной стеной показывал то, что делалось впереди. Перед его глазами возникла картина пустого поля, совершенно пустого, где далеко впереди за сеткой дождя еле вырисовывались вражеские окопы. Разобрать детали было невозможно: буквально все скрывала пелена не прекращающегося ни на минуту дождя. Нет, это не мог быть стрелок с советских позиций, уж в этом Оливер Джонс был уверен…

Он еще раз внимательно рассмотрел каждую черточку в окулярах перископа: ничего, ни единого подозрительного места. Значит — случайность? Значит — наблюдателя все же убила шальная пуля? Да, другого объяснения Оливер Джонс не находил. И, плотнее надвинув каску, он подошел к пулемету, чтобы рассмотреть все собственными глазами, без зеркал перископа. Но не успел он наклониться к прорези, как почувствовал осторожное прикосновение к руке. Оливер Джонс нервно оглянулся. На него мрачно смотрел старый Мартин Гов, старый Мартин, считавшийся опытнейшим пулеметчиком, прошедшим школу великой войны.

— Чего вам, Гов? — спросил Оливер Джонс.

— Если позволите сказать, командир, я считаю, что к прорези приближаться небезопасно.

— Вы думаете… да нет, это была шальная пуля…

— Как знаете, командир, только этого, по моему мнению, делать не следует. Позвольте мне произвести небольшой опыт.

Оливер Джонс пожал плечами: ладно, пусть старик поступает, как хочет.

Мартин Эй внимательно присмотрелся к прорези и подошел к ней сбоку, оставаясь все время под прикрытием бетонной стенки и стального пулеметного щитка. Затем он поднял с земли консервную банку и медленно приблизил ее к прорези. И вдруг из банки брызнуло содержимое. Жесть зазвенела от удара пули, насквозь пробившей банку, доказывая правоту старого пулеметчика.